В-пятых, война позволяет перезагрузить жизнь посредством умолчательного списания грехов. Ну и что, что при мирной жизни ты был пьяницей, вором или даже мелкобытовым убийцей? Ты пошел на войну – и все это исчезло. Ты начал жизнь с нуля. Если погиб – мертвый герой, выжил – живой. Но все равно типа герой. В любом случае, ты имеешь право не спрашивать себя, почему ты так бестолково жил до войны и вместо нее. Это ли не счастье?
В-шестых, война дает острое чувство принадлежности к общности себе подобных. Еще вчера ты ненавидел Сидора Петровича с пятого этажа за то, что его прыщавая дочь слишком громко играет на расстроенном пианино. А сегодня вы вместе идете уничтожать врага, и проклятущие гаммы сливаются в сладостный марш победы. Ты понимаешь, для чего судьба объединила тебя с Сидором Петровичем под одной жизненной крышей. Вы просто ждали войны, чтобы пойти на нее вместе и умереть, если получится, в один день.
В-седьмых, война обостряет все ощущения. Ведь каждое из них может оказаться последним. Один знакомый мне авантюрист всячески пропагандировал идею секс-туризма в места боевых действий – ведь такого оргазма, как под грохот канонады, больше ни при каких обстоятельствах не бывает. Если этот бизнес еще не налажен, скоро, возможно, для него создадутся все достаточные условия.
Пролонгация мирной жизни – это безумно скучно. Ожидание войны сравнимо с ожиданием праздника. Оно главнее, больше и удивительнее, чем сам праздник.
Вот почему мы, типа великий народ, потерявший за 25 мирных лет ощущение собственного величия, снова подошли к грани представления о пользительности сражений. И это, конечно, вовсе не маленькая война за независимость условных сопредельных территорий. Это совершенно новая мировая война.
По итогам которой выжившие снова захотят мира, хамона и пармезана. Если эти слова сохранят хоть какое-то положительное значение.
2014 г.
О победе России в Четвертой мировой войне
Девятое ноября (1989) – день, когда рухнула Берлинская стена, – мог бы стать главным национальным праздником Российской Федерации. Вместо случайного, бессодержательного и безликого 4 ноября.
Девятое ноября – фактический день окончания Третьей мировой войны, она же холодная война. (Да, не будем обманываться, Третья мировая у нас не в будущем, а в прошлом.) Та великая война завершилась поражением СССР, что и создало необходимые предпосылки для:
– распада коммунистической империи;
– возникновения РФ в ее современных границах и формате.
Вот почему праздник.
Можно, конечно, назвать еще памятные даты, способные претендовать на большой праздничный статус.
15 марта (1990) – день, когда Михаил Горбачев избрался президентом СССР, отодвинув тем самым от власти идеократические структуры КПСС. Этот шаг означал, что Советский Союз больше не строит коммунизм, не реализует проект «развитого социализма». А значит, и сам по себе более не нужен. Поскольку главный смысл существования СССР – согласитесь, государство с таким названием могло бы сформироваться в любой части мира – состоял в коммунистическом проекте. Нет проекта – нет и СССР, что очень хорошо поняли тогдашние элиты союзных республик.
21 августа (1991) – дата краха ГКЧП СССР, когда союзный центр полностью лишился реальной власти. И роспуск Империи стал тактико-техническим вопросом.
4 октября (1993) – день расстрела по приказу Бориса Ельцина последнего советского парламента, из чего возник новый конституционный РФ-строй.
Так или иначе, как мы видим, рождение России по смыслу вытекает из гибели СССР. РФ родилась в войне с Советским Союзом, которую выиграла. Россию, как и США с Европой, можно считать бенефициаром холодной войны. И в принципе, РФ при наличии стратегического желания могла бы создать с Америкой и ЕС коалицию держав-победительниц.
В том и состоит одна из важнейших внутренних проблем, которые испытывает сегодня РФ. С одной стороны, она – формальный правопреемник СССР, наследующий его ядерное оружие, постоянное кресло в Совете Безопасности ООН и остаточные сверхдержавные амбиции. И заодно большую часть советской символики, поскольку новой за минувшие четверть века придумать почти не удалось. А если удалось – получилось как-то коряво и неубедительно, подобно 4 ноября.
С другой стороны, Российская Федерация – это анти-СССР. И не только по способу своего возникновения, но и по содержанию. Советский Союз опирался на: примат единой государственной идеологии; коллективизм; закрытость; низкий уровень коррупции; войска и военно-промышленный комплекс. РФ стоит на: отсутствии государственной идеологии; индивидуализме; относительной (изначальной) открытости; тотальной коррупции; сырьевом комплексе.
Российская Федерация – это типичный Эдип, убивший отца своего. Но отказывающийся этот факт признавать. Наш Эдип отрицает свою роль в гибели Лая, ежегодно оплакивает его и любит порассуждать о том, как хорошо бы отцу воскреснуть.
Зависнув между фантомной (существующей только в нашем болезненном пассеистском сознании) империей и несложившимся (пока что) национальным государством, РФ впала в тяжкий кризис идентичности. Что и породило нынешние локально-глобальные выкрутасы имени президента Путина.
Оборона тупика
Когда Владимир Путин говорит, что нимало не возрождает империю и не ищет для своей страны исключительного места в мире (см. в том числе речь на недавнем Валдайском форуме – 2014 в Сочи), он не лукавит. Он действительно занят не нападением, а обороной. Обороной исторического тупика, в котором оказалась РФ.
К середине второго десятилетия XXI века зримо ощутилось, что у страны нет ни доминирующей идеи, ни образа будущего. Она способна (хочет) только застыть в ее нынешнем состоянии и летаргически просидеть в нем сто лет. Но это невозможно, потому что быстро и бурно развивается окружающий мир. Ставя перед Россией, хочет она того или нет, все новые и новые вызовы.
Как же обеспечить нам безопасный и комфортный летаргический сон? Все очевидно: четырьмя способами.
1. Объявить единой и единственной национальной идеей наш главный tangible asset – Владимира Путина.
2. Придумать, что США пытаются нас расчленить и уничтожить (с помощью Украины и вообще). И потому последний смысл нашего существования – противостоять этому расчленению. Любой ценой. Гарантия нерасчленения – существование Путина (см. пункт 1). Пока он жив, жива и Россия, о чем на сочинском «Валдае» сказано в открытую. Остальное второстепенно или вовсе не важно.
3. Убедить себя в том, что тот самый бурный окружающий мир катится в бездну, а мы – тихая гавань. В которой никогда не будет легализованных гей-браков и прочей социокультурной ерунды.
4. Соорудить быстренько некую Берлинскую стену light – чтобы она по возможности спрятала от наших натруженных глаз роковую (для нас) динамику окружающего мира.
Субъект обороны тупика – понятное дело, Путин, а главный инструмент обороны – шантаж окружающего мира большой войной: дескать, мы воевать не хотим, но в принципе готовы, так как нашему народу на миру и смерть красна. А вы, изнеженные гомофилы, не хотите и не готовы. Так что у нас заведомое военно-психологическое преимущество.
Мы победим.
Логика поражения
На самом деле мы, то есть нынешняя РФ, проиграем.
Всякий человек, корпорация и страна умирают не от старости и/или болезней, а по мере исчерпания жизненного задания. Так стало с СССР. К этому идет РФ в силу вышеозначенных причин.
Но, кроме всего прочего, современная логика «обороны тупика» – это поход против истории. А против истории не следует идти, потому что в ней всегда случается то, что должно произойти. Субъект же истории – Господь Бог, который не терпит неповиновения на длинной дистанции.
Путин и Ко так болезненно обращаются к прошлому, поскольку любой разговор о будущем для них концептуально невыносим. Но в карете прошлого далеко не уедешь, как правильно заметил драматический классик.